Нравится вам “Хиеронимус-живописец”?

Мы его знаем под именем Иероним Босх. Если вы никогда не видели его полотен, посмотрите здесь или здесь и скажите, что на вас он не производит сильного впечатления.

Его работы притягивали меня уже много лет с тех пор, как я увидел их впервые. Но я не мог понять, почему. Образы его фантастичны и все же реалистичны. Подобно “Сто лет одиночества” Габриеэля Гарсиа Маркеса, они заставляют меня думать и чувствовать глубже, чем обычно.

Эти полотна заполнены бесчисленными деталями. Они изобретательны, информативны, часто даже с юмором. Я не могу вспомнить другого старого мастера с таким же количеством юмора среди его образов. Конечно, юмор этот часто простоват и связан с нижними органами тела и его отправными функциями. Но именно это делает его универсальным и доступным всем. Мы прекрасно понимаем, что художник хотел этим выразить, не правда ли?

А сколько старых мастеров способны вызвать в современном зрителе такое же чувство страха и ужаса? Эти демоны, которые подвергают людей мучениями, нисколько им не сочувствуя, бездушно, механически. Их не избежать. Они выполняют свои функции безошибочно и эффективно, подобно Офицеру из рассказа Франца Кафки “В исправительной колонии”.

Но еще более ужасают те, кто столпился вокруг Иисуса, несущего крест. Они люди, но в них нет ни милосердия, ни сострадания. Они не просто механически выполняют свои обязанности, как это делают демоны. Они наслаждаются возможностью унизить и подвергнуть мучениям Иисуса.

А как насчет других людей, представленных в многочисленных деталях картин Босха? В присутствие таких ужасов они продолжают вести свою жизнь так, как-будто ничего особенного не происходит. Не это ли самые трагические из всех образов?

А мы? Не привыкли ли и мы к чему-то совершенно недопустимому? Да, мы сделали себя равнодушными по отношению к очень многому из того, что вначале нам казалось неприемлимым. Мы оправдываемся, что не можем изменить мир. Иначе нам нужно либо умереть, либо кричать не переставая с тех пор как мы пришли в этот несправедливый и жестокий мир. В этом просто невозможно не заметить гамлетовского “Быть или не быть”.

Я могу продолжать в таком духе еще очень долго. Достаточно всмотреться в детали картин Босха – в эти сотни небольших сцен, каждая из которых иллюстрирует целый рассказ или даже несколько рассказов. Трудно придумать человеческую историю, иллюстрации для которой нет в картинах Иеронима Босха.

Но только энциклопедичностью нельзя объяснить его притягательность. В Босхе есть что-то еще. Что-то связанное с тем, как он все это представляет, как он сталкивает такие разные образы – добро и зло, реализм и фантастичность, красоту и уродство, юмор и трагедию, разумное и безумное. Это столкновение несовместимого, бездна, которую в этом столкновение нам открывается, и странная привлекательность этой бездны очень напоминает тот эффект, который производят картины нашего старшего современника Сальвадора Дали. Достаточно посмотреть его работы.

В чем же секрет их притягательности?

Только совсем недавно, читая о “Корабле дураков” Босха, я нашел ответ на свой вопрос. Его основа уходит опять же к Платону. В шестой книге его “Государства” он описывает слабости демократии – ее неорганизованность и неуправляемость, ее тенденцию превращать правительство в обыкновенную толпу. Побеждает тот, кто громче кричит, что приводит к принятию иррациональных и необоснованных решений. Платон иллюстрирует свою точку зрения с помощью аллегории о “корабле дураков”:

Представь себе [порядочного] человека, оказавшегося кормчим одного или нескольких кораблей. Кормчий и ростом, и силой превосходит на корабле всех, но он глуховат, а также близорук и мало смыслит в мореходстве, а среди моряков идет распря из-за управления кораблем: каждый считает, что именно он должен править, хотя никогда не учился этому искусству, не может указать своего учителя и в какое время он обучался. Вдобавок они заявляют, что учиться этому нечего, и готовы разорвать на части того, кто скажет, что надо.

Это только фрагмент. Я очень рекомендую прочесть всю цитату здесь. (Кстати, вот что Жан-Жак Руссо (1712-1778) писал о демократии в своей работе “Общественный договор”: “Если бы существовал народ богов, он управлялся бы демократически. Правление столь совершенное не годится для людей.“)

Эта аллегория была использована современником Босха Себастьяном Брантом, который в 1494 году опубликовал книгу “Корабль дураков”: корабль – целый флот в начале – отправляется из Базеля, направляясь в Рай Дураков. Этот образ также представляет собой пародию на “ковчег спасения”, которым представляла себя католическая церковь. Гравюры иллюстраций возможно были исполнены Альбрехтом Дюрером и послужили источником образов для Босха.

По традиции того времени, придворные шуты – дураки – могли говорить все, что им угодно. Это помогло избежать цензуры за критику церкви.

Через семнадцать лет после этого было опубликовано эссе Эразма Роттердамского “Похвала глупости” (1511), которое считается одной из наиболее значимых произведений Ренессанса, сыгравшее важную роль в процессе зарождения протестантской Реформации. Он родился в 1466 году (на 16 лет позже Босха) и получил образование в том же городе Хертогенбос.

Затем появился Мартин Лютер. Он родился в 1483 году.

Перемены были в воздухе того времени. Именно в этот период между 1490 и 1500 годами Иероним Босх – в расцвете своего таланта – создает этот триптих.

Вот реконструкция левой и правой створок. В верхней части левой створки представлен Корабль Дураков. В нижней части левой створки – Аллегория чревоугодия и любострастия. На правой створке изображена “Смерть скупца”. На обратной стороне правой стоврки – Блудный сын. Центральная панель утрачена.

Более ранний образ блудного сына интерпретируется как выбирающий между добродетельным путем (за воротами) и греховной жизнью в таверне. Он уходит, оглядываясь как бы в сомнении. Более поздний, однако, более решителен. Он отгоняет собаку палкой. Мне кажется, что он (и художник) уже сделал выбор и просто хочет идти своим путем.

Еще одно различие: более ранний блудный сын уходит от удовольствий, а более поздний игнорирует несправедливость (сцену грабежа и повешенного в глубине картины). Он уже познал обманный характер телесных удовольствий и не испытывает иллюзий по поводу своей способности изменить мир.

Все эти мысли вызывают ассоциации с другими критически мыслящими деятелями и писателями, жившими до и после Ренессанса: Экклесиаст, Иисус, Марк Аврелий, Мишель де Монтень, Ларошфуко, например. Их параболы и парадоксы были для меня загадкой тоже.

Но Корабль Дураков свел все нити в одну точку и объяснил мне почему эти личности и их высказывания так меня привлекали.

Не ожидайте, однако, что я выражу познанное в нескольких предложениях. Даже вышеперечисленным – гораздо более мудрым людям – потребовалась не одна страница, чтобы высказаться. Все, что я могу, это привести несколько утверждений, которые описывают мое новое понимание. Вот они:

* Мы склонны описывать мир – себе и другим – в упорядоченном виде, в то время как наш мир гораздо более непредсказуем, чем мы осмеливаемся это признать. Эта непредсказуемость особенно заметна в области человеческой жизни. То ли потому что у нас пока еще недостаточно научных знаний в этой области, то ли потому что сама природа этих вещей такова, я не берусь утверждать.

Показывая нам противоречия мира и нашей жизни, Иероним Босх и другие великие мыслители заставляют нас видеть сложность нас окружающего мира, и в этом заключается притягательность их утверждений. Потому что глубоко в душе мы чувствуем эту сложность, не правда ли? Нам немного страшно от этого и очень хочется узнать, что же все-таки происходит и как другие разрешают эту проблему.

* Я уже писал о противоречиях как о маяках, которые указывают нам путь к открытиям. Босх тоже следует их сигналам и ведет нас за собой за пределы видимого.

* Борьба между нашими желаниями и рациональным видением мира – между слоном внутри и его наездником – продолжается в каждом из нас. Мы замечаем это и в картинах Босха и отзываемся пониманием и сопереживанием. Это так же является причиной его притяжения. Мы всматриваемся в его картины, стараясь увидеть подсказку, совет, как нам преодолеть (или не преодолевать) свои желания.

* Те, кто предпочитает более простую точку зрения, видят в картинах Босха моральные уроки и предупреждение грешникам. Это одна из причин его популярности. Но мир окрашен не двумя красками. Он многоцветен. И те, кто ценит сложность мира, получают удовольствие от его многогранности в образах Босха. Каждый может найти в нем подтверждение своей точки зрения. И я тоже.

Уж так случилось, что в период написания этой статьи я так же читал Карла Юнга и был поражен совпадению этих мыслей с теми, которые я нашел у Юнга (те, кто верит в “Закон привлечения и силы мысли”, можете использовать это как еще одно доказательство действия этого закона). Одним из основных понятий аналитической психологии Юнга является индивидуация – психологический процесс интеграции противоположностей, включая сознательное и бессознательное. У этого процесса есть много общего с процессом самоактуализации, описанным Карлом Роджерсом и популяризованным пирамидой потребностей по Маслоу.

Юнг считает индивидуацию главным процессом человеческого развития. Вот несколько цитат из его Красной Книги, в которой он описал процесс собственной индивидуации:

реальность это смысл и абсурд

смысл требует абсурда и абсурд требует смысла

смысл это момент и переход от абсурда к абсурду, и абсурд это только момент и переход от смысла к смыслу

высший смысл никогда не умирает, он обращается в смысл, а затем в абсурдность

величайшая истина становится величайшей ложью, ярчайший день становится темнейшей ночью

[чувство и мышление] яд друг друга и целебное средство

безмерная наполненность и безмерная пустота суть одно и то же

если ты сочетаешь упорядоченное с хаосом, то производишь божественного ребенка, высший смысл превыше смысла и бессмысленности

Наша жизнь – это истина, которую мы ищем. Только моя жизнь – истина, наивысшая из всех. Мы создаем истину, живя ее.

Очень хочется повторить вслед за Чеширским Котом Льюиса Кэрролла, что “мы все здесь сумасшедшие”. Я тоже был склонен так думать. Но Юнг помог мне найти более плодотворное разрешение. В своей работе “Психологические типы” он утверждал:

На практике противоположности могут быть совмещены только в форме компромисса или иррационально, из чего вырастает нечто новое, отличное от каждого, но обладающее их энергией в равной мере как выражение каждого из них, так и ни одного из них. Такого нельзя достичь разумом. Такое создается только в процессе жизни.

Каждый из нас пытается и не может полностью разрешить противоречия жизни. Потому что сама жизнь – это динамический процесс взаимодействия и борьбы противоположностей, и она умирает, когда эта борьба прекращается. Если Юнг, Роджерс и Маслоу правы, то наше стремление к разрешению противоречий – это основной процесс нашего человеческого развития, который глубоко запрограммирован в нас процессом естественного отбора.

Поэтому мы продолжаем бороться и узнаем такую же борьбу в полотнах Босха. Мы чувствуем в его картинах пульс жизни. Нас притягивает его биение так же, как он притягивал обитателей пещеры Ласко, которые поклонялись своим настенным изображениям 17,300 лет назад.